Кровь эльфов

Мне известно, что тебе около сорока, выглядишь ты на тридцать, думаешь, будто тебе немногим больше двадцати, а поступаешь так, якобы тебе всего лишь десять.

Когда тебя собираются вешать, попроси стакан воды. Никогда не известно, что может произойти, пока его принесут

— А кто самый лучший фехтовальщик на свете?

— Я знал многих, которые считали себя лучшими…

— Хотелось бы знать, кто они, такие фехтовальщики. И где их найти…

— Где найти-то я знаю…

— Ну и где же?

— На кладбищах…

Не стоит путать небо со звездами, отраженными ночью в поверхности пруда.

— Как узнать, что пришло время?..

— Пойти с мужчиной в постель? Очень просто. Раз ты начала об этом думать, значит, время уже пришло.

— Но я вовсе не хочу!

— А совсем и не обязательно. Не хочешь — не идешь.

— А как узнать, что он и есть тот самый, с которым…

— … можно пойти в постель?

— Угу.

— Если в принципе имеется выбор, а опыта особого нет, то в первую очередь следует оценить не мужчину, а постель.

Туман немного поредел. Геральт вынул из сумки второе письмо, которое недавно доставил странный посланец. Читал он это письмо уже раз тридцать. От письма шел аромат сирени и крыжовника.«Дорогой друг…»Ведьмак тихо выругался, глядя на четкие, ровные, угловатые, вычерченные энергичным движением пера руны, однозначно отражающие настроение автора. Геральту – уже в тридцать первый раз – непреодолимо захотелось укусить себя со злости в зад. Когда месяц назад он писал чародейке, то две ночи кряду размышлял, как начать письмо. Наконец остановился на «Дорогой подруге». И теперь получил свое.«Дорогой друг, меня чудовищно обрадовало твое нежданное письмо, полученное всего лишь через неполных три года после нашей последней встречи. Радость моя была тем безмернее, что на каждом углу трепачи гудели о твоей неожиданной и бравурной смерти. Ты правильно поступил, решив опровергнуть сплетни, хорошо также, что сделал это так скоро. Из твоего письма следует, что ты вел жизнь спокойную, размеренную, роскошно нудную и лишенную каких бы то ни было событий. В нынешние времена такая жизнь – недопустимый шик, дорогой друг, и я рада, что тебе это удалось.Меня тронула твоя неожиданная забота о моем здоровье, которую ты, дорогой друг, соизволил проявить. Спешу известить, что я действительно чувствую себя уже хорошо, период недомогания позади, я разделалась с хлопотами, описанием которых не хочу тебя утруждать.Меня сильно волнует и беспокоит, что подарок, нежданно-негаданно полученный от Судьбы, доставляет тебе столько хлопот. Ты абсолютно прав, предположив, что здесь необходима профессиональная помощь. Хотя описание трудностей, с которыми ты столкнулся, выглядит довольно загадочно, что вполне понятно, тем не менее я убеждена, что знаю источник проблемы. И согласна с тем, что совершенно необходимо вмешательство еще одной чародейки. Я горжусь тем, что оказалась именно второй из тех, к которым ты обращаешься. И чем же я заслужила столь высокое положение в списке?Будь спокоен, дорогой друг, а если ты уже собрался обратиться за помощью к другим чародейкам, не делай этого, ибо нет нужды. Я отправлюсь незамедлительно, еду прямо к тому месту, которое ты указал несколько туманно, но для меня понятно. Естественно, я отправлюсь тайно и с соблюдением всех предосторожностей. На месте сориентируюсь в сути вопроса и сделаю все, что в моих силах, чтобы усмирить вышедший из берегов источник. Ты понимаешь, о чем я. При этом постараюсь оказаться не хуже иных дам, к которым ты уже обращался, обращаешься либо намерен был обратиться с «покорными просьбами». Как-никак я ведь твоя дорогая подруга. Мне слишком дорога твоя дорогая дружба, чтобы я решилась подвести тебя, дорогой друг. Ибо это может дорого обойтись всем нам.Если в течение ближайших нескольких лет ты пожелаешь написать мне, не колеблись ни минуты. Письмам твоим я неизменно рада.Твоя дорогая подруга Йеннифэр».Письмо пахло сиренью и крыжовником.Геральт чертыхнулся.

У меня постоянно такое ощущение, будто ты раскрываешь рот исключительно ради тренировки губ и языка.

Нетерпимость и зазнайство всегда были присущи глупцам и никогда, думается, до конца искоренены не будут, ибо они столь же вечны, сколь и сама глупость.

Если эволюция создала в твоем мозгу какие-нибудь извилины, то я их сейчас тебе немного углублю.

Ты обвинила меня в том, что я скверный опекун, что не смогу защитить этого ребенка. Я буду защищать. Как умею. Буду убивать. Буду безжалостно убивать...