Егерь Императрицы. Крым

Часть I. Бугская линия

Глава 1. В Александр-шанц

– Стой! Стой, я сказал! – суровый дядька в мундире капрала мушкетерской роты щелкнул курком фузеи, поставив ее на боевой взвод. Пара десятков его солдат взяли наизготовку свои ружья.

– Да ты чего, старый, неужели не видишь, что это свои к вам сюды едут? Вона и их высокоблагородие тоже ведь при нас, – кивнул себе за спину Цыган. – Да и я как-никак при своем чине тоже ведь в старших унтерах состою! Давайте уже, открывайте свою полосатую оглоблю, чего вы тут церемонитесь?! Гляди-ка, еще и из своих пулялок нас выцеливают?!

– Не положено, я караульную службу хорошо знаю! – солидно проворчал в ответ ветеран. Однако ствол своего ружья он все же опустил. – Пущай самый старший из вас прямо сюды, ко мне вперед выедет, и пока я в ем самолично не угляжу господина офицера, то разговора у меня с тобой, егерь, никакого тута не будет!

– Ах ты, гляди-ка, какой он здесь кочет важный! А хвост-то по старости, небось, уже и давно весь выщипан?! – вспылил Федор, темнея от злости.

– Спокойно, Лужин, человек при исполнении, сказал же тебе, что он на службе и свое дело, верно, знает! – Алексей спрыгнул с лошади и передал вожжи подскочившему Даниле.

– Командир отдельной роты егерей с Бугской линии, премьер-майор Егоров! Направляюсь к генерал-майору Ганнибалу по служебному делу. А ты, капрал, небось, сам из Орловского пехотного полка будешь? – и кивнул на его голубой погон, нашитый на левое плечо.

– Так точно, ваше высокоблагородие! – капрал сноровисто перевел фузею в положение «к ноге» и вытянулся перед офицером по стойке смирно. – Капрал Орловского пехотного полка, первого батальона, второй мушкетерской роты Ерунов Семен. Поставлен со своим плутонгом на караул при Очаковском тракте. Извиняйте, ваше высокоблагородие, узнал я вас. От нас только о позапрошлом годе в Валахии к вам с десяток рядовых ушли вместе с капралом Васиным. И в прошлом, на Буге, небось, столько же осталось, когда мы там с вами напротив турок стояли.

– Ну вот, узнал же, а ведь все одно как петух кричал тут, да еще и хорохорился! – буркнул за спиной у Егорова Цыган.

– Лужин, рот закрой, договоришься ты у меня! – Лешка, не оборачиваясь, показал своему подпрапорщику кулак.

– Ну и как, капрал, спокойно у вас здесь? Никого еще пока на дороге не отлавливали? – Егоров внимательно оглядел весь «блок-пост», а это два небольших укрепления по краям тракта из плотно составленных больших ивовых корзин, заполненных камнями с землей. Тут же виднелись и несколько десятков заостренных рогаток, а через саму дорогу была перекинута полосатая жердина-шлагбаум. Ну вот, собственно, и все придорожное укрепление с его доблестными защитниками.

– Да нет, господин премьер-майор, тихо пока у нас здесь, – покачал головой орловец. – Так, только пару селян подозрительных к господину полковнику отконвоировали за весь этот месяц, что мы тут на карауле стоим. Уж больно они на тех сечевиков были похожи, которых по повелению государыни императрицы мы еще о позапрошлое лето разогнали на Хортице. А вот турки с татарами здесь у нас по тракту и вовсе не проходили. Ежели только в окружную, степью, то да, было дело, но вот чтобы тут и через нас, пока Бог миловал. Мы ведь, ваше высокоблагородие, знамо дело, не смогем долго выстоять здесь против их наскока, коли они всем своим скопом на нас полезут. Настоящие-то ретраншементы, они сами вона где, в половине версты за нашими спинами стоят. А у нас тут так, только чтобы сигнал тревоги для всего основного войска подать.

– Ну, будем надеяться, что вам даже и сигнал подавать не потребуется, – проговорил сочувственно Егоров. – Хотя уж больно они шевелятся что-то в последнее время. Постоянно у нас там, на Буге, перестрелки с османами происходят. Хотя и так, как раньше, сломя голову они тоже уже теперь не лезут. Обожглись, видать, и чуток осторожнее стали. – Ладно, капрал Ерунов, поедем мы дальше, открывайте этот свой дорожный шлагбаум.

Старший въездной заставы махнул рукой своим людям, и два солдатика, подбежав к длинной жердине, завернули ее вбок, освобождая проход. Конный дозорный плутонг егерей заехал на территорию предместий укрепленного поселения Александр-шанц, или, как его еще называли турки, Александр-кале.

Возле возводимой тут крепости шла рабочая суета. Сама она уже была окружена высокими земляными валами, облицованными с наружной стороны слоями камня. Перед этими валами был выкопан глубокий ров, который в данный момент был пока еще без воды, а на самом верху земляных насыпей канониры уже устанавливали батареи крепостных орудий. Далее за валами высились возводимые инженерными ротами каменные бастионы и внутренние крепостные строения. Всюду сновали рабочие партии солдат с шанцевым инструментом, с носилками и самым разнообразным строительным материалом.

Перед главным въездом во внутренние укрепления егеря были остановлены еще одним крепостным караулом. Капитан-пехотинец, выслушав Егорова, приказал сопроводить его к командующему гарнизоном молодому прапорщику, а всем остальным прибывшим дожидаться пока своего командира на площадке у въезда.

– Извините, господин премьер-майор, их превосходительство из-за последних событий в Крыму повелел у нас здесь придерживаться особых правил. Это касается всех прибывающих в нашу крепость. Я-то сам вас хорошо знаю. Мы ведь с вами еще под началом Шипилова Алексея Сергеевича в поиске под Гуробалами вместе были, да и под Селистрией вы нас хорошо там огнем своих стрелков поддержали, однако извините, таков уж у нас здесь порядок. Иван Абрамович самолично несение караульной службы постоянно проверяет, и за любое небрежение он со всей строгостью с виновного спрашивает.

– Да я все понимаю, – улыбнулся Алексей. – Вы моим ребяткам пока подскажите, где им здесь воды можно набрать? А то она в этих лиманах везде у вас соленая. А мы с самой утренней зари в пути. Люди ладно, у нас вот кони еще не поены.

– Ну, за это вы можете не беспокоиться, – успокоил его капитан и, подозвав к себе своего старшего унтер-офицера, распорядился о помощи егерям.

– Ну что, господин прапорщик, ведите меня к генералу, – улыбнулся Алексей, разглядывая выделенного ему для сопровождения молодого офицера.

– Пойдемте, ваше высокоблагородие, – провожатый уважительно покосился на егерский доломан с закрепленным на нем георгиевским крестом и, шмыгнув, словно заправский мальчишка, пошел вглубь укреплений.

– Как зовут-то тебя, господин прапорщик. Лет сколько? Недавно, небось, в армии? Откуда сам будешь?

Было в этом пареньке что-то располагающее. Широкое открытое лицо с конопушками, большие голубые глаза под длинными ресницами, нос пуговкой.

– Александр Семенович Скобелев, – постарался сделать голос как можно более солидным офицер. – Шестнадцать уже мне, ваше высокоблагородие, и еще плюсом три месяца. В мае я в полк прибыл, а сам родом из Рязани, наше поместье всего лишь в трех десятках верст от города.

– О-о, сударь, да мы с тобой почти что земляки, – усмехнулся Егоров. – Я и сам, почитай, рязанец, ну если и не по рождению, то уж по духу – это точно.

– Как это, господин майор? – Сашка с недоумением взглянул на егеря.

– Да ладно, Скобелев, не бери в голову, – отмахнулся Алексей. – Как служба-то тебе, тяжело, небось?

– Всякие тяготы службы надобно переносить стойко, господин майор, – важно произнес паренек и чуть придержал рукой Алексея. – Тут вот осторожнее, мостки через канаву совсем хлипкие. Вы лучше вот здесь, чуток правее переходите. Попервой, было, конечно, тяжеловато, – признался он в продолжение разговора. – Народу много, вокруг сплошная суета, гарнизон-то у нас здесь огромный. Справной амуниции никакой нет, одели как чучело в полковом интендантстве. Ладно хоть деньги еще от прогонных оставались. Кой-чего я с них прикупил, чего-то обменял с доплатой, ну и так, солдатики с моей полуроты помогли тоже подшиться. Рукастые они у меня все. Вот я и втянулся потихоньку. Сейчас моя рота по своей очереди караульную службу несет, а до этого она все больше на работах по строительству крепости была. Чего только мы не делали: и шанцы строили, и вал подправляли, и в помощь плотникам нас определяли на постройку казарм. Вот такая она у нас здесь, служба, – с четко ощутимой ноткой печали произнес прапорщик. – А у вас, господин майор, там, на Буге, небось, интересно? Слышал я, что перестрелки идут, погони, ну прямо настоящая война! Не то что вот это все, – кивнул он на огромную стройку.

– Не такого ты ждал от своей службы? – улыбнулся Алексей. – Гарнизонная и крепостная – она такая, шибко тягучая.

– Да вы не подумайте, господин майор, я ведь не жалуюсь, – вздохнул Сашка. – Просто дела мне настоящего хочется. Вон, вы уже хорошо повоевали, заслуженный офицер, и чего только, небось, не видели за все это время. А я вот, похоже, несколько лет теперь только и буду перед начальством отчитываться, на сколько аршин моя полурота крепостной ров углубила да на сколько саженей она булыжником вал обложила.

Пройдя мимо нескольких вырытых котлованов и строек, они, наконец, подошли к большому, похожему на барак двухэтажному строению.

– Вот здесь у нас пока штаб располагается, господин майор. Сейчас узнаю, на месте ли генерал, – и Сашка подошел к стоявшему возле двух часовых капралу. – Заходите, ваше высокоблагородие, – махнул он через минуту рукой. – Их превосходительство сейчас у себя. Караульные говорят, что он вот только что полковых командиров от себя отпустил и, наверное, скоро проверять работы выйдет.

– Спасибо, господин прапорщик, – поблагодарил Скобелева Алексей. – Мой совет тебе – в егеря просись, ежели тебе простора здесь маловато. У нас-то его как раз предостаточно, – и шагнул на крыльцо.

– Ваше превосходительство, командир отдельной особой роты егерей с Бугской линии, премьер-майор Егоров прибыл к вам для доклада и для личной встречи!

Перед Алексеем стоял смуглый, крепкого телосложения мужчина с широким лицом, темными глазами на выкате и черным курчавым волосом, выбивавшимся из-под парика.

Старший сын из одиннадцати детей «арапа Петра Великого» Абрама Ганнибала – Иван. Дядя великого русского поэта Александра Сергеевича Пушкина. Герой операций военно-морского флота России на Средиземном море и участник Наваринского и Чесменского сражений. Основатель будущего русского губернского города Херсон, которому суждено стать колыбелью и самой первой базой Черноморского военного флота.

– Вижу, что прибыл! И чего тебе надо, майор?! Опять на строительство своей пограничной линии приехал у меня людей просить? – эмоционально прокричал генерал, буквально напирая на Лешку. – Нету у меня свободных рук для тебя, говорил ведь уже, что их нет и не будет! И так, вон, по всем срокам, определенным нам военной коллегией, мы здесь со стройкой не укладываемся! А мне еще на Перекоп скоро целый полк отправлять! Ну вот чего тебе опять здесь надо?!

– Ваше превосходительство, да я понимаю, какая перед вами архиважная здесь задача стоит, – Лешка покладисто кивнул головой. – Это где же такое видано, чтобы за два года заложить целый укрепленный город со всеми его бастионами и прочими укреплениями? А ведь еще требуется и корабельные верфи тут же при нем возвести! И где? В этом необжитом и безлесном крае, вдали от всех баз снабжения! Сие есть дело грандиозное и неподъемное, которое, пожалуй что, только лишь самым великим людям будет по плечу!

Генерал-майор оглядел Лешку с головы до ног и иронично хмыкнул:

– Вот только не нужно мне сейчас говорить, что ты только ради того, чтобы мне угодить, за сто верст сюда приехал. Егоров, я ведь тебя уже третий раз здесь вижу, и каждый раз ты не с пустыми руками от меня уезжаешь. Чего опять тебе надо? Только говорю сразу: рабочих ты у меня не получишь!

– Ваше превосходительство, да я ведь и не прошу, – Алексей развел руками. – И так спасибо вам за ваше участие и доброту. Строительные ваши роты и так ведь хорошо за этот год поработали, пока вы их не забрали. Все пять линейных пунктов они почти что до ума довели и даже центральное укрепление на самой Николаевской возводить начали. Я прекрасно понимаю, как вам тут непросто. Ничего, как-нибудь и без этого главного форта обойдемся, авось и не полезут к нам турки. Я ведь почему к вам приехал, мое высшее начальство в лице барона фон Оффенберга еще во время празднования славной виктории в Москве настоятельно рекомендовало к вам обращаться, буде какое серьезное обострение в нашей провинции. Дескать, вы, как деятельный и справедливый командир, никакое здравое дело без своего личного внимания не оставите. А уж ваша энергичность – она ведь даже и в самих ваших речах и в поступках видна. Именно вот таким решительным и мудрым командирам, героям Наварина и Чесмы только лишь одним по плечу любое начинание.

– Довольно, майор, понял я уже, что ты меня очень уважаешь, – усмехнулся Иван Абрамович. – Хватит тебе вокруг да около ходить, боевой ведь офицер, говори давай дело, а то мне уже на проверку крепостных работ пора идти! Ну!

– Есть по делу говорить, ваше превосходительство! – кивнул Лешка и полез во внутренний карман своего доломана. – Разрешите расстелить на этом столе карту?

– Ну чего уж там, стели! – буркнул генерал и сам подошел к столу, с интересом вглядываясь в раскладываемую на нем, расписанную и расчерченную бумагу. – Ого-о, даже у меня здесь такой вот подробной нет. И откуда сие творение? Ты где это такую хорошую себе, Егоров, добыл?

– Ваше превосходительство, мы же пять лет при главном квартирмейстерстве Первой Дунайской армии как отдельная боевая единица состояли. А ее главным картографом сам Генрих Фридрихович был. Научились у него немного, – и Лешка с любовью, тщательно разгладил изгибы у карты.

– Да знаю я, какой он там картограф, – фыркнул Ганнибал. – Мне-то вот чего ты здесь «в уши дуешь»?! Так, вот это с левой стороны у тебя похоже на Буг? Ага, точно, он самый. А вот это с востока будет уже Днепр с моей крепостью. А с юга, стало быть, отмечен главный приморский лиман. Смотри-ка, даже ведь балки в степи расчерчены и сухие русла у речек и ручьев. Вот это вот похоже на Днепровские плавни, хм, а вот тут будет немного неточно, – ткнул он в широкую речную дельту. – У тебя здесь главное русло реки более полого на юг смотрит, а ведь оно на самом деле сильно на запад, в морской лиман, вытягивается. Я сам там все, и даже не раз, на баркасе обошел, чай уж знаю, про что сейчас говорю. Даже глубину в нем мы всюду промерили. Потому как задумка такая есть – строить на самой крепостной верфи корпуса судов, а потом их уже спускать в лиман, где они далее будут оснащаться орудиями, мачтами и такелажем. Обожди-ка! – и он прошел к большому заваленному бумагами и книгами шкафу. – А ну погляди! – и Иван Абрамович приложил к Лешкиной карте свою, более грубую. – А вот мой Днепр на этой, он все же немного точнее смотрится. Его бы со всей этой речной дельтой да на твою перенести, так цены бы такой карте не было!

– Ваше превосходительство, так я же свой оперативно-тактический участок наносил. Моя рота ведь только лишь на Буге действует, и нам Днепр как бы вовсе без надобности, – пожал плечами Егоров.

– Это что за ответ такой, Егоров, без надобности? – нахмурился генерал. – Ты, господин майор, хоть сам понимаешь, что ежели ее на двести миль восточнее так же точно, как вот и твою, перенести, так у нас тогда весь юг Новороссии перед Крымом как на ладони будет? Государственными величинами пора бы уже мыслить, а не сугубо ротными. Как-никак, а ведь уже в цельных штаб-офицерах сам состоишь!

– Иван Абрамович, да куда мне такие государственные величины? Я, вон, свою-то линию и то даже как следует прикрыть не могу. А вы мне о всей прикрымской степи сейчас говорите.

Генерал посмотрел с прищуром на егеря и кивнул на карту:

– Ну и чего тогда расстелил ее тут, похвастаться, что ли, просто захотел? Или тебе есть что по делу сказать?

– Так точно, ваше превосходительство, по делу, – подтвердил Алексей. – Вы вот тут сами поглядите. Ваша крепость и та линия, которую прикрываем мы с казаками на Буге, находятся как бы между тисками. С одной стороны их нависает мощнейшая Очаковская группировка турок, а с другой Крым, где недружественные нам татары ждут очередной османский десант. Пока война не вспыхнула, мы тут держим всю западную сторону, а вот ваши части перекрывают Перекопский перешеек и всю огромную южную приднепровскую степь. Османы и татары время от времени прорываются к нам, пользуясь преимуществом в подвижности своей конницы, но мы им у себя уже хозяйствовать не даем: или разбиваем наголову, или же вытесняем на свою территорию. Это все, конечно, суетно, но не опасно.

Я бы вас хотел попросить обратить внимание на другое. Мы же все понимаем, что мир с Османской империей не вечен, и рано или поздно, но нам опять придется сойтись в противостоянии. Хорошо, если у нас будет время подготовиться к удару турок, но, зная их вероломство, вдруг он будет опять для нас неожиданным? Скажем, разработают они определенный план, которого и будут строго придерживаться. Представьте только. В Крыму вспыхивает очередное восстание против пророссийски настроенного хана, и на его территорию высаживается сильный османский десант. Ему, конечно, будет нужно время, чтобы разбить наши гарнизоны в Керчи и Еникале, а потом уже выйти к Перекопу. А вот далее турки с татарами, преодолев перешеек, могут уже угрожать вашей крепости и всему стоящему тут гарнизону.

На все это, разумеется, нужно время, и вы, разумеется, не будете сидеть сложа руки, ожидая у себя неприятеля. И время, чтобы отбиться с востока, я думаю, что у вас есть. Другое дело – это наша западная Бугская линия. Здесь уже сегодня стоит около тридцати тысяч турок, а будет нужно, так их завезут по морю, и еще столько, сколько нужно. Моя рота и бугские казаки переправившегося неприятеля хорошо если на пару-тройку часов боя задержат. А если они на нас там грамотно насядут? Так ведь и за меньшее время раздавят! И перед ними тогда будет всего лишь сто верст открытого пути до вашей крепости по ровной, голой степи. А это всего лишь сутки хода для хорошей конницы. Можно пробовать ее брать нагоном, а нет, так отрезай крепость с севера от Елисаветградской дивизии да обкладывай вокруг и жди подхода пехоты с осадными припасами от Очакова. А вот потом можно будет и подмогу из Крыма принимать.

Кстати, те части, которые у вас будут прикрывать Перекоп, они ведь тоже сразу же окажутся от вас там отрезаны и вряд ли уже успеют укрыться в самой крепости. Вы видите, вот они – эти самые пресловутые тиски или клещи, – и Лешка прямо перед генералом начертил на карте путь движения турецких войск с двух направлений.

Иван Абрамович, шумно дыша, разглядывал план возможного наступления противника.

– Ну, это еще бабушка надвое сказала, что у них тут все гладко получится. Неужто ты думаешь, что мы их просто так вот здесь сидеть и ждать станем? Как только они сюда сунутся из Очакова, от нашего Елисаветграда войска генерала Гудовича непременно по ним с севера ударят и тем самым деблокируют мою крепость. А ведь могут и вообще отрезать их от Буга. И что тогда с ними со всеми будет? Вот и окажутся они сами в тех самых пресловутых тисках.

– Да, может быть, и так, ваше превосходительство, – кивнул, соглашаясь с доводами генерала, Егоров. – Но вы представляете, сколько времени займет это наше развертывание, тогда как враг будет уже отмобилизован. И он ведь тоже сидеть на месте не будет, и одна из его колонн после переправы через Буг обязательно ударит на север, – и Лешка прочертил еще одну стрелку, третью, в сторону Елисаветграда. – Как минимум турки тут свой крепкий заслон выставят, а если они смогут накопить большие силы, так и вообще по дивизии генерала Гудовича всерьез ударят. Да и в любом случае, ваше превосходительство, даже одно то, что неприятель будет у нас в самом центре Новороссийской губернии орудовать, и то ведь уже очень плохо. Выбивай их потом с нашей территории! А ведь высокому руководству это очень не понравится. Все-таки все последнее время мы его сами привыкли на чужой земле бить, а тут вдруг такое.

Иван Абрамович навис над картой, пристально разглядывая набросанную вручную схему возможного вторжения врага.

– Сколько от тебя и до Елисаветграда?

– Более четырех сотен верст, если по прямой, – быстро ответил Егоров.

– Ага, а до меня, значит, немногим более сотни, – задумчиво проговорил генерал и сноровисто промерил вилкой своего указательного и большого пальца расстояние до Крыма. – Тут вот где-то около трех сотен верст будет. Ну и по самому полуострову туркам четыре сотни пройти нужно, если они, конечно, со своим десантом в Каркинитский залив не зайдут. Тут вот на Джарылгаче высаживайся, и тогда по прямой до крепости всего лишь сто верст хода. А ведь им можно на восток повернуть и тогда моему перекопскому заслону в тыл зайти. Эх, карты у меня нет хорошей тех мест, такой вот, как у тебя! – проговорил он с досадой. – Дай своих людей, Егоров, тех, кто у тебя в этом деле искусен. Чай уж найду, чем тебе за это добром отплатить. А вообще, мысли у тебя здравые. Если турки будут действовать, как ты и сказал, имея преимущество во внезапности и в людях, то все у них вполне может получиться. Противника недооценивать нам никак нельзя, ибо именно с этого-то и выходят поражения во всех войнах. Так, пожалуй, мне придется немного отвлечься от дел фортификационных. Все равно я к губернатору Денисову собирался, вот и к Гудовичу там по пути заеду, потолкуем с ним обо всем этом. Какие у тебя по укреплению своей линии еще предложения есть? Давай уже договаривай все, коли уж начал!

– Иван Абрамович, инженерные роты или строительные команды просить у вас я не буду, понимаю, что у вас и самих здесь нехватка в людях, – вздохнул Алексей. – Будем уж сами как-нибудь там выкручиваться. Я просто хотел показать вам, как мы можем вам быть полезны в упреждении удара турок от Очакова. Вот взгляните, на всей Бугской пограничной линии к имеющимся у нас там пяти укрепленным постам мы за год, благодаря вашей помощи, добавили еще один – шестой, к северу, ну и седьмой – это центральный в самой Николаевской. А все уже имеющиеся хорошо укрепили, превратив их, по своей сути, в небольшие форты. Общая часть нашей пограничной линии составляет сейчас где-то около пяти десятков верст. В фортах у меня находится по десять человек из егерей и по столько же казаков из Бугского полка. Между постами расстояние в пять-семь верст, и мы их контролируем как в конном, так и в пешем порядке силами этих самих постов и подвижными дозорами. Если прикинуть, то все наши силы сейчас уходят именно на то, чтобы только лишь удерживать эту тоненькую пограничную линию. Никаких резервов для сковывания сил переправляющегося противника у нас там сейчас нет. В случае же ее прорыва мы будем посылать казаков с вестью в Елисаветград и к вам в крепость, а сами вести бой. Сможем ли мы долго продержаться на своей линии при серьезном нападении турок?

– Нет, какой там продержаться! – проворчал хмурый Ганнибал. – Сам же вот до этого докладывал, что у османов под Очаковом аж восемь алаев конницы. Да на вас там пары их хватит, чтобы сковать до переправы пехоты, а все остальные, они дальше пойдут, пока вы в окружении будете пару часов биться.

– Ну, я бы нас так быстро не списывал бы со счетов, – усмехнулся Алексей. – Бились и мы ротой против целого алая янычар, и даже не один день, но, правда, все тогда в едином кулаке были и могли им бить противника хлестко, а вот сейчас все мои силы рассредоточены по всей этой линии и мы выступаем там растопыренными пальцами. Попробуй тут кого-нибудь ими ударь!

– Ну и, – подбодрил Егорова генерал, – чего ты от меня-то хочешь?

– Ваше превосходительство, – наконец решился Алексей, – мне нужна вторая линия в тылу и усиление первой. В Елисаветграде об этом и слышать пока не хотят, но они-то ведь от турок аж за четыре сотни верст сидят, а мы с вами у них вот здесь, под самым боком. Я знаю, что вы вот уже год как формируете у себя конный пикинерный полк из местных запорожских и заднепровских казаков, из крестьян, из греков и всяких прочих переселенцев. Поставьте его нам за спину верстах в пяти или десяти от линии. В случае чего они уже через двадцать минут будут у нас на берегу Буга и ударят по переправившимся, пока мы их там будем на себе держать. А у вас появится время, чтобы подготовиться к встрече с неприятелем. Да и эти турецкие отряды, что время от времени и сейчас вырываются через Буг в сторону Крыма, уже ведь будет кем перехватывать на второй линии. Нам-то самим за ними трудно угнаться, а вот легкоконным казакам – это в самый раз. И у вас тут в крепости лишней тревоги из-за них не будет. Знаю ведь, что не раз они уже проскакивали мимо, а вам из-за этого приходилось тревогу в крепости объявлять и большие свои силы на их перехват отправлять.

И по поводу первой линии, чтобы мне держать своих людей в кулаке и бить по туркам, в любом случае будет нужно хорошее пехотное подкрепление из тех солдат, кто сможет сидеть на защите малых фортов, а еще и приглядывать за своими ближайшими окрестностями. У вас, ваше превосходительство, сейчас под рукой целый отдельный батальон егерей Мекноба и три полных пехотных полка. А в каждом из них есть по одной егерской команде. Ну вот чего они тут в земле ковыряются? Давайте ими усилим мою пограничную линию? Ведь именно здесь егерям-то и место как самым искусным и лучшим стрелкам. С ружьем в руках, а не с лопатой или киркой. И по поводу самой реки: мы выбили на ней большую часть мелких военных судов турок, а остальных приучили не лезть более к нашему берегу. И все равно ведь изредка нет-нет, но все же ныряют они к нам. Да и местным рыбакам от них сильно достается.

Были бы у меня большие силы, я бы и сам несколько судов оборудовал да запустил их патрулировать лиманы и само русло. Но вы же видите, как у меня плохо с людьми. Отсюда и последний мой вопрос: вольных сечевиков недавно разогнали, но ведь много таких, кто из них еще в постоянное казачье войско не перешел. Колеблются они, думают сейчас, как им дальше быть, а ведь среди них много искусных мореходов из тех, кто на своих чайках в большом страхе османов держал. И в последней войне на Дунае они очень даже себя достойно показали. Если таковые вдруг найдутся, ваше превосходительство, то отправляйте их всех к нам.

Один кончебас и три трофейных, относительно исправных баркаса у нас там и сейчас уже имеются. Подлатаем их, снарядим, вооружим, да и пусть казаки на воде пограничную службу несут. Им бы еще, да и нам, туда мелких орудий добавить, ну или хотя бы тех же фальконетов, так вообще бы тогда здорово было. Но у меня уже просто совести нет вас об том просить, – и Лешка, виновато вздохнув, замолчал.

Ганнибал молча смотрел на карту, как видно прокручивая в мозгу все то, что он только что услышал от егерского майора. Наконец генерал вздохнул и поднял на собеседника глаза.

– Ух и жадный же ты, Егоров! Раньше одни только работные команды у меня просил, а теперь, вон, целый кавалерийский полк с батальоном тебе подавай! Да еще и пушечек бы подкинуть, да? Ладно, ладно, можешь не отвечать, знаю я все, что ты хочешь мне сказать, – хмыкнул он и почесал под париком. – Если бы мои мысли с твоими не совпадали, не по всему, конечно, но по большей части, так даже и слушать бы тебя не стал. Но что есть, то есть, я и сам заинтересован в укреплении этой самой Бугской линии. Поэтому давай-ка мы поступим с тобой так. Мне сейчас нужно идти по делам, и так, вон, я изрядно задержался. А вечером, как буду подводить итоги работ за весь день со своими старшими офицерами, так заодно с ними же посоветуюсь по всем твоим предложениям. Обмозгуем все хорошенько. А вот завтра утром ты приходи ко мне опять, и вот тогда я тебе свое решение озвучу. Коли ночевать в крепости будешь, так, может, нужно будет чего?

– Да я бы лучше у реки встал, ваше превосходительство, – покачал головой Алексей. – Тут скученность большая людей, суета и шум постоянный, а там, на свежем воздухе, у водички, самое оно будет расположиться. Коней, вон, своих искупаем. Пусть они отдохнут немного на пойменном выпасе, а вот завтра после вашего решения так сразу же домой и выедем. Ничего не нужно, Иван Абрамович, спасибо, все, что нам нужно, у нас и так при себе есть. Разрешите выйти?

– Давай, ступай, майор, – кивнул комендант. – Слишком рано только не приходи, после вторых барабанов, не раньше.

В трех больших десятских котлах кипел рыбный навар. Егеря до вечера успели наловить рыбы захваченным с собой бреднем и теперь готовили из нее уху. Рядом же парили несколько походных котелков с душистым травяным чаем. В степи, возле небольших рощиц и из низин собрали дикую мяту, чабрец, душицу и зверобой, и, зачерпнув прямо из котелка кружку, вестовой подал ее командиру.

– Отпейте, Ляксей Петрович, ушица уже совсем скоро будет, – кивнул он на котлы. – А вы вот пока травкой жажду утолите. Может, сухарик будете?

– Спасибо, Данила, ничего не нужно, – отказался Алексей от еды. – А вот за чаек спасибо, попью. Ты это, не суетись, я пока у реки посижу.

Перед Алексеем нес свои воды батюшка-Днепр, великая и красивая русская река, связывающая еще с древнейших времен Причерноморские степные земли с северными, лесными. Видел он за свою историю варягов, греков, флот Вещего Олега, идущего на Царьград, и ладьи возвращающегося из дальнего похода князя Святослава. В этом же месте Днепр начинал сильно расширяться, как раз перед видневшимся на водной глади огромным островом, который назовут впоследствии Большой Потемкин. А далее он уже начинал распадаться на множество рукавов, островков и проток, образуя сорокаверстную речную дельту и заросшие всевозможной растительностью днепровские плавни.

– Ваше высокоблагородие, у нас все готово, пойдемте уже, пока горяченькое, – крикнул от костров Лужин. – А ну-ка, братцы, самую сладкую рыбку командиру! Ваня, доставай лучок, травку и тот каравай, что ты у пехотных выменял!

Оранжевое большое солнце садилось за горизонт, подкрашивая край неба красным. Дневная жара потихоньку спадала, уступая место вечерней прохладе. В траве стрекотали цикады и сверчки, а из плавней слышался крик птиц. Фыркали отгоняющие насекомых лошади. Лешка немного отодвинулся от жаркого костра и закрыл глаза – спать.

– Ну что, Егоров, знакомься, это Иван Максимович Синельников, подполковник, командир конных пикинеров, – Ганнибал кивнул на высокого, худощавого, среднего возраста мужчину, стоявшего возле стола с расстеленными на нем картами. – О твоей просьбе по усилению вашей линии мы с ним уже переговорили. Через неделю жди его у себя, а там, на месте, вы уже сами определитесь, где его пикинерам будет лучше вставать. По поводу егерей, целый батальон я тебе, конечно же, не дам, мне хорошие стрелки и самому будут нужны. Я тут подумал, и, пожалуй, в том месте, где ты указал, что туркам удобнее высаживаться на побережье, вот там лучше я их выставлю. Это со стороны Каржинского и Каланчакского заливов. Вот и пусть они мой юг со стороны моря стерегут. А вот одну из шести его рот ты, так и быть, забирай, ну и егерские команды из трех пехотных полков тоже на время под твою руку перейдут. По поводу строительных рот, многого от меня не жди, – нахмурился он сурово, – но две я, уж ладно, на полгода тебе выделю. Пусть они укрепляют эту твою Бугскую пограничную линию. Так, что еще? Ага, остались пушки. Ладно, два облегченных шестифунтовика ты от меня получишь, но больше я тебе пока дать не могу, и самому здесь нужно свою крепость укреплять. По сечевикам ничего определенного пока сказать не могу, сам должен понимать – это дело небыстрое, а они у нас сейчас вроде бы как обиженные. Ну да ничего, разберемся. Ну, вроде пока все? Чего ты столбом замер, не рад, что ли? И этого мало тебе?!